Приятельское письмо Ленину от
Аркадия Аверченко
Здравствуй, голубчик! Ну, как
поживаешь? Всё ли у тебя в полном здоровьи?
Кстати, ты, захлопотавшись около
государственных дел, вероятно, забыл меня?..
А я тебя помню.
Я тот самый твой коллега по
журналистике Аверченко, который, если ты помнишь,
топтался внизу, около дома Кшесинской, в то время,
как ты стоял на балконе и кричал во всё горло:
– Надо додушить буржуазию! Грабь
награбленное!
Я тот самый Аверченко, на которого,
помнишь, жаловался Луначарский, что я, дескать, в
своём "Сатириконе" издеваюсь и смеюсь над
вами.
Ты тогда же приказал Урицкому закрыть
навсегда мой журнал, а меня доставить на
Гороховую.
Прости, голубчик, что я за два дня до
этой предполагаемой доставки на Гороховую -
уехал из Петербурга, даже не простившись с тобой.
захлопотался.
Ты тогда же отдал приказ задержать
меня на ст. Зерново, но я совсем забыл тебе
сказать перед отъездом, что поеду через Унечу. Не
ожидал ты этого?
Кстати, спасибо тебе. на Унече твои
коммунисты приняли меня замечательно. правда,
комендант Унечи - знаменитая курсистка товарищ
Хайкина сначала хотела меня расстрелять.
– За что? - спросил я.
– За то, что вы в своих фельетонах так
ругали большевиков.
Я ударил себя в грудь и вскричал
обиженно:
– А вы читали мои самые последние
фельетоны?
– Нет, не читала.
– Вот то-то и оно! Так нечего и
говорить!
А что "нечего и говорить", я,
признаться, и сам не знаю, потому что в последних
фельетонах – ты прости, голубчик, за резкость –
просто писал, что большевики – жулики, убийцы и
маровихеры... Очевидно, тов. Хайкина не поняла
меня, а я её не разубеждал.
Ну вот, братец ты мой – так я и жил.
Выезжая из Унечи, я потребовал себе
конвой, потому что надо было переезжать
нейтральную зону, но это была самая странная
нейтральная зона, которую мне только приходилось
видеть в жизни. потому что по одну сторону
нейтральной зоны грабили только большевики, по
другую только немцы, а в нейтральной зоне грабили
и большевики, и немцы, и украинцы, и все вообще,
кому не лень. Бог её знает, почему она называлась
нейтральной, эта зона.
Большое тебе спасибо, голубчик Володя,
за конвой – если эту твою Хайкину ещё не убили,
награди её орденом Красного Знамени за мой счёт...
Много, много, дружище Вольдемар, за эти
два года воды утекло... Я на тебя не сержусь, но ты
гонял меня по всей России, как солёного зайца: из
Киева в Харьков, из Харькова – в Ростов, потом
Екатеринодар, Новороссийск, Севастополь,
Мелитополь, опять... Севастополь.
Это письмо я пишу тебе из
Константинополя, куда прибыл по своим личным
делам.
Впрочем, что же это я о себе, да о себе...
Поговорим и о тебе...
Ты за это время сделался большим
человеком... Эка, куда хватил: неограниченный
властитель всея России... Даже отсюда вижу твои
плутоватые глазёнки, даже отсюда слышу твоё
возражение:
– Не я властитель, а ЦИК.
Ну, это, Володя, даже не по-приятельски.
Брось ломаться – я ведь знаю, что тебе стоит
только цикнуть и весь твой ЦИК полезет под стол и
сделает всё, что ты хочешь.
А ловко ты, шельмец, устроился – уверяю
тебя, что даже при царе государственная дума была
в тысячу раз самостоятельнее и независимее.
Согнул ты "рабоче-крестьянскую", можно
сказать, в бараний рог.
Как настроение?
Ты знаешь, я часто думаю о тебе и должен
сказать, что за последнее время совершенно
перестал понимать тебя.
На кой чёрт тебе вся эта музыка? В то
время, когда ты кричал до хрипоты с балкона –
тебе, отчасти, и кушать хотелось, отчасти и мир, по
молодости лет, собирался перестроить. А теперь?
Наелся ты досыта, а мира всё равно не перестроил.
Доходят до меня слухи, что живётся у
вас там в России, перестроенной по твоему плану –
препротивно. Никто у тебя не работает, все
голодают, мрут, а ты, Володя, слышал я, так
запутался, что у тебя и частная собственность
начинает всплывать, и свободная торговля, и
концессии.
Стоит огород городить, действительно!
Впрочем, дело даже не в том, а я боюсь,
что ты просто скучаешь.
Я сам, знаешь ли, не прочь
повластвовать, но власть хороша, когда кругом
довольство, сияющие рожи и этакие хорошенькие
бабёночки, вроде мадам Монтеспан при Людовике.
А какой ты к чёрту Людовик, прости за
откровенность!
Окружил себя всякой дрянью, вроде
башкир, китайцев – и нос боишься высунуть из
Кремля. Это, брат, не власть. Даже Николай II
частенько раньше показывался перед народом и ему
кричали "ура", а тебе что кричат?
– Жулики вы, – кричат тебе и Троцкому,
– "Чтобы вы подохли, коммунисты.
Ну, чего хорошего?
Я ещё понимаю, если бы рождён был
королём – ну, тогда ничего не поделаешь:
профессия обязывает. Тогда сиди на башне – и
сочиняй законы для подданных.
А ведь ты – я знаю тебя по Швейцарии –
ты без кафе, без "бока", без табачного дыма,
плавающего под потолком – жить не мог.
Небось, хочется иногда снова посидеть
в биргалле, поорать о политике, затянуться
хорошим киастером – да где уж там!
И из Кремля нельзя выйти, да и пивные ты
все, неведомо на кой дьявол, позакрывал декретом #
215523.
Неуютно ты, брат, живёшь, по собачьему.
русский ты столбовой дворянин, а с башкирами всё
якшаешься, с китайцами. и друга себе нашёл –
Троцкого – совсем он тебе не пара. Я, конечно,
Володя, не хочу сплетничать, но знаю, что он тебя
подбивает на всякие глупости, а ты слушаешь.
Если хочешь иметь мой дружеский совет
– выгони Троцкого, распусти этот идиотский ЦИК и
издай свой последний декрет к русскому народу,
что вот, дескать, ты ошибся, за что и приносишь
извинения, что ты думал насадить социализм и
коммунизм, но что это для отсталой России "не
по носу табак", так что ты приказываешь народу
вернуться к старому,
буржуазно-капиталистическому строю жизни, а сам
уезжаешь отдыхать на курорт.
Просто и мило!
Ей богу, плюнь ты на это дело, ведь сам
видишь, что получилось: дрянь, грязь и безобразие.
Не нужно ли деньжат? Лир пять, десять
могу сколотить, вышлю.
Хочешь – приезжай ко мне, у меня
отдохнёшь, подлечишься, а там мы с тобой вместе
какую-нибудь другую штуковину придумаем –
поумней твоего марксизма.
Ну, прощай, брат, кланяйся там!
Поцелуй Троцкого, если не противно.
Где летом – на даче?
Неужели в Кремле?
С коммунистическим приветом
Аркадий Аверченко.
P. S. Если вздумаешь черкнуть два слова,
пиши: Париж, Елисейский дворец, Мильерану для
Аверченко.
Тарту, 2. 4. 1990, "Alma mater"